Небольшая хореографическая композиция «Умирающий лебедь» стала ее коронным номером. Исполняла она его, по мнению современников, совершенно сверхъестественно. На сцену, огромную или маленькую, спускался луч прожектора и следовал за исполнительницей. Спиной к публике на пуантах появлялась фигурка, одетая в лебяжий пух. Она металась в замысловатых зигзагах предсмертной агонии и не спускалась с пуантов до конца номера. Силы ее ослабевали, она отходила от жизни и покидала ее в бессмертной позе, лирически изображающей обреченность, сдачу победителю – смерти.
Секрет ее мастерства
Первые гастроли в Европе принесли Анне Павловой небывалый успех. В 1907 году она дебютировала в Стокгольме. После одного из представлений до самого отеля за экипажем Павловой молча шла толпа зрителей. Люди не аплодировали, не переговаривались, не желая нарушать отдыха артистки. Никто не ушел и тогда, когда балерина скрылась в отеле. Павлова недоумевала, как ей поступить, пока горничная не подсказала, что нужно выйти на балкон – поблагодарить. Анну встретили бурей рукоплесканий. Она только кланялась. А потом бросилась в комнату, вытащила корзину, подаренную в тот вечер, и стала бросать в толпу цветы: розы, лилии, фиалки, сирень.
Наверное, секрет отличия Павловой от других танцовщиц, блиставших на сцене до и после нее, крылся в неповторимой индивидуальности ее характера. Современники говорили, что, глядя на Павлову, они видели не танцы, а воплощение своей мечты о танцах. Она казалась воздушной и неземной, летая по сцене.
В ее речи сквозило нечто детское, чистое, не вяжущееся с реальной жизнью. Она щебетала, как птичка, вспыхивала, как дитя, легко плакала и смеялась, мгновенно переходя от одного к другому. Такой она была всегда и в 15, и в 45. И полюбила она так же просто и естественно, как жила и танцевала – один раз и навсегда, хотя ничто не предвещало счастливой развязки романа.
Любовь на всю жизнь
Когда Павлова познакомилась с Виктором Дандре, они были людьми «разного круга». Он – выходец из старинной аристократической французской семьи, страстный балетоман, был образцовым представителем «золотой молодежи» Петербурга: богатых щеголей, денди, поклонников жизни яркой и изысканной. Она – дочь швеи и солдата, еще никому неизвестная «малютка из балета».
Протежировать очаровательной и талантливой танцовщице поначалу казалось Виктору забавным. В пику знатным конкуренткам Павловой, балеринам Кшесинской и Преображенской, их не оставляли без внимания великие князья, придворная знать и банкиры, Дандре снял для Анны роскошную квартиру и устроил в ней зал для танцкласса. Это была роскошь, мало кому из молодых танцовщиц доступная. Расходы Виктор мог себе позволить. Но жениться? Увольте! Жизнь – не сказка, где Принц мечтает о Золушке. В ней все наоборот.
Дочь солдата и швеи
Будущая балерина появилась на свет чуть ли не на два месяца раньше положенного срока. Было морозное январское утро 1881 года, когда у бедной швеи, подрабатывающей иногда стиркой, родилась девочка. Ребенок был столь слаб, что ни соседки, суетившиеся возле кровати молодой матери, ни сама роженица не надеялись, что младенец будет жить. Однако, вопреки мрачным прогнозам, девочка выжила. Ее крестили и нарекли Анной в честь святой, праздник которой в тот день значился в церковном календаре. Отца свого Анна не помнила. Матвей Павлов, простой солдат умер, когда дочери едва исполнилось два года, не оставив после себя ни наследства, ни орденов, ни генеральского чина.
Первое воспоминание Анны – маленький, деревянный домик на околице Петербурга, где они жили вдвоем с матерью. Несмотря на бедность, мать баловала девочку: то огромное шоколадное яйцо, начиненное игрушками, – на Пасху, то елочку, украшенную золотыми орешками, – на Рождество. А когда Анне исполнилось восемь лет, мать объявила, что они поедут в Мариинский театр.
Увиденное и услышанное потрясло воображение девочки. Во втором акте группа мальчиков и девочек танцевала «Вальс цветов».
– Хотела бы ты так танцевать? – спросила мама Анну.
– Нет. Я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает Спящую Красавицу. Когда-нибудь и я буду так танцевать, и в этом же театре.
Мать посмеялась, назвала дочь глупенькой, не подозревая, что та уже нашла свое призвание в жизни. На следующее утро только и было разговоров, что о театре и о танцах. Анна «заболела» балетом.
После слез и настоятельных просьб мать повела девочку в балетную школу. В тот год ее не приняли. Но в десять лет она все же стала ученицей Императорской балетной школы. Свою карьеру в Петербурге Павлова начала по обычно заведенному порядку: сначала выпускные экзамены, потом кордебалет, из кордебалета в первые танцовщицы и, наконец, в балерины. Тон газетных статей о молодой балерине становился все восторженнее:
«Гибкая, грациозная, музыкальная, с полной жизни и огня мимикой, она превосходит всех своей удивительной воздушностью. Как быстро и пышно расцвел этот яркий, разносторонний талант».
Талант на содержании
Несмотря на бешеный успех, Анну больно задевала двусмысленность положения содержанки. Она любила, была любима и не понимала, что может разделять ее и Виктора. «Да что такое артистка... Содержанка? Крепостная? Неудачница? Авантюристка? Я не понимаю», – сокрушалась Павлова.
– Я поначалу боролась. Начала с горя просто кутить, желая что-то ему доказать. И не настаивай Дандре на моей работе, я ни в какие артистки бы не вышла. Но он мне класс построил. Пришлось работать... хотя бы из самолюбия.
Любовь и деньги
В 1909 году Сергей Дягилев, талантливый юрист, человек богатый и живо интересующийся искусством, решил открыть оперный сезон в Париже. С Дягилевым Анну познакомил Дандре. Для участия в «дягилевских сезонах» Анне необходимы были дорогие туалеты. Для Дандре это обстоятельство означало огромные расходы. Он сделал все, что от него требовалось, но в итоге угодил в тюрьму. Не очень проворный в таких делах, Дандре не сумел откупиться, ибо не располагал такой крупной суммой, которая требовалась для того, чтобы внести залог для освобождения из тюрьмы. Изнурительный судебный процесс длился больше года.
А что же Анна? Происходящее словно не касалось ее. Современники поговаривали, что пылкий роман подошел к концу вместе с деньгами покровителя. Не опровергая ничего, Павлова уехала за границу с дягилевской труппой. В Париже она и ее партнер Вацлав Нижинский сразу добились поразительного успеха. Пресса неистовствовала. Дягилев ставил все на этих артистов. Он вел переговоры не только о гастролях в Европе, но и в Америке, и в Австралии, когда произошло неожиданное: Павлова «предала» Дягилева, подписав выгодный, но очень жесткий, фактически кабальный, контракт с известным в то время театральным агентством «Брафф» в Лондоне. Подписав этот контракт, Анна получила аванс. И тотчас же внесла эти деньги как залог, требовавшийся для вызволения Дандре из тюрьмы, вызвав Виктора к себе. Неожиданно, непредсказуемо и очень эффектно.
Я – Павлова
В Париже Анна и Виктор тайно обвенчались. Но теперь она заявила ему: «Если ты когда-нибудь осмелишься сказать, что мы повенчаны, – между нами все кончено. Я под поезд брошусь. Понимаешь: я теперь Павлова!». Теперь мне плевать на какую-то мадам Дандре! Пусть все думают, что ты просто так «при мне».
Павлова обожала Дандре. Она никогда не любила его обыкновенной человеческой любовью, а именно, обожала, и это было музыкой для них обоих. Как капризный ребенок Анна придиралась к Виктору, доводила его до слез и отчаяния. Потом сама впадала в истерику и валялась перед закрытой дверью его кабинета, умоляя впустить ее. Добившись прощения, она начинала новую сцену.
Жизнь Виктора Дандре рядом с Павловой представляла подвиг самопожертвования. Взяв абсолютно все заботы на себя, он обеспечивал ей, что называется райскую жизнь. Он был не только хозяином всего театрального предприятия, но и «экономом» в огромном доме, следившим за тем, чтобы все желания его любимой Анны были выполнены. Время от времени Анна резюмировала: «Подходящий муж для жены – это то же, что музыка для танца».
С 1912 года у Павловой и Дандре была своя постоянная труппа. В окрестностях Лондона они арендовали Айви-Хауз – «дом, увитый плющом». Особняк с колоннами высился среди английского парка, где повсюду были теплицы и цветы. Большая терраса выходила на пруд. Там плавали лебеди, и среди них ее любимец – белоснежный и гордый красавец Джек, который, как собака, ходил за ней по саду, не боясь брать их рук лакомство.
Увядшая роза
Павлова была чрезвычайно суеверной. Она истово подмечала приметы: боялась грозы, встречи со священником, пустых ведер, черных котов. То, что для других было пустяком, для нее превращалось в какой-то особый, тайный знак. Однажды в гостях, заглядевшись на огромный куст чайных роз, она сказала: «Вот, когда этот куст умрет, и я умру. Это так. Я точно знаю».
Анну не раз убеждали поехать в отпуск, отдохнуть. «Что вы – лепетала она. – Я должна работать. У меня на руках труппа. Если я не имею времени жить, то уж умирать я должна на ходу, на ногах».
На следующий год она спешила на гастроли в Гаагу. По дороге простудилась. Легкий насморк перенесла на ногах, затем – воспаление легких, перешедшее в плеврит.
Странно, но слова Анны Павловой по поводу куста роз оказались пророческими. Когда она заболела, цветы покрылись ржавыми пятнами и погибли в несколько дней. Через три дня, не дожив восьми дней до своего 50-летия, умерла и великая русская балерина.
Последний раз, приподнявшись в постели, будто готовясь встать, она отчетливо и строго, как всегда распоряжаясь, сказала: «Приготовьте мне костюм Лебедя».
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Профиль
Регистрация
Войти и проверить личные сообщения
Вход
Happy Dancing!
